Бесконечно белое  - Пальмира Керлис

Вырвался нервный смешок, пожалуй, слишком громкий. Захотелось спрятаться, как в детстве. В коробку из-под телевизора, переделанную мамой в домик для Барби. Мы покрасили его остатками краски для батареи, вырезали дверь, окна, повесили занавески из носовых платков. Крышу склеили двускатную, с трубой, расчертили ее в клетку. Когда закончили, я поняла – к черту кукол! Вытащила оттуда розовую пластиковую мебель, забралась в коробку и заявила, что сама тут буду жить. Мама рассмеялась. Накрыла меня крышей и сказала: «Все, ты в домике».

Я знаю, это я виновата в ее смерти. Даже можно сказать, что убила. Если бы не дар и то злосчастное перекидывание в Лектум – не было бы никакой аварии. Я могла бы вечно прокручивать тот момент в голове и убиваться, раз за разом, год за годом. Поначалу так и было. Но потом я решила жить, просто жить дальше – и за себя, и за нее.

Так что вперед. К хижине, задавать вопросы, которые ее хозяину наверняка не понравятся. Переживет! Главное, чтобы пережила я…

Тропинки не было. Под ногами шуршала трава, я аккуратно пробиралась сквозь кусты, стараясь не остаться без платья. Интересно, как сам хозяин попадает домой? Так же? Понятно тогда, почему такой злой. Постоянно ходить с оцарапанной рожей – озвереешь. Дверь поддалась, протяжно скрипнув. В полумраке единственной комнаты тускло горел ночник, освещая медвежью шкуру посреди пола и оскаленные морды чучел на стенах. Хозяин отсвечивал где-то далеко внизу, видно, от радости настолько обессилел, что подняться и встретить не смог. Ладно, сама доберусь, как только пойму куда просочиться. Я осторожно потыкала в носы-зубы-глаза настенного зоопарка – ничего не отъехало и не открылось, сдвинула шкуру, нащупала холодное металлическое кольцо. Есть! Дверца подвала с лязгом откинулась, дохнуло холодом и сыростью. В кромешную тьму уходила ветхая лестница в мокрых багровых пятнах. Что я там про маньяка говорила?.. Рассохшиеся ступени прогибались и поскрипывали, из глубоких ниш сквозь стекла банок лупоглазо таращились заспиртованные лягушки, ящерицы и еще какая-то трудноопределимая пакость. Лучше бы фантики собирал, ей-богу! В отдельной нише висел выцветший медальон на длинной ржавой цепочке, под ним лежала толстая потрепанная книга с погрызенными уголками. Я с любопытством протянула руку. Наверху неожиданно бабахнула, захлопываясь, крышка люка, издалека эхом прилетел вой. Ночник выскользнул, запрыгал по ступенькам и со звоном разлетелся на куски. Навалилась темнота. Запахло так, будто рядом кто-то сдох. Давно. И не один…

Куда теперь? Обратно? Ну нет! Шаг за шагом… Лестница кончилась, под ногами хрустнуло стекло погибшего ночника, рука уперлась в стену, на ощупь холодную, сплошную. Достал! Прячется как старая дева в казарме гусарского полка. Я от души пнула каменную кладку. Раздался скрежет, стена отъехала, глаза резанул ослепительный свет… Просторный лифт поблескивал зеркальными панелями, мигала единственная кнопка вызывающе красного цвета. Надеюсь, не катапульта. Я вошла и ткнула в нее, лифт рванул вниз. Юбка надулась колоколом, в ушах зазвенело.

Через несколько секунд лифт замер, открылся проход в стерильно чистый коридор, залитый мерзким белым сиянием. Он был пуст, напичкан литыми электронными дверьми и окнами от пола до потолка, за которыми тревожно горели какие-то кнопки, вспыхивали строчками плоские мониторы. Под стеклянными колпаками шевелились мухоловки-переростки, дремала многоножка в розовом панцире – помесь гигантской креветки с тараканом, плавали огрызки желе, вздрагивающие, будто их тыкали невидимой вилкой. Все выглядело таким настоящим, словно я пришла в кинотеатр и угодила по ту сторону экрана. Коснись, пощупай, понюхай – полный набор ощущений. Тут что угодно возможно. Стоит лишь захотеть.

В четырнадцать, когда я впервые попала в Поток, это было мое первое желание, естественное и самое заветное. Создать свой мир, и чтобы ничего не исчезало, не рассыпалось, как потерянный поутру сон. Чтобы существовало, пахло, жило – со мной, для меня. За границей можно сотворить все, что придет в голову. Кроме людей. Здесь картинки вечны, пока не сотрешь, не разрушишь. Не переделаешь сам, заново. Это чудесно. Волшебно… И абсолютно мне недоступно. Нужно быть частью Потока, непременное условие.

Я прилипла к очередному окну. Похоже на гигантский пульт охраны. На сотне мониторов плескался лес, еще на нескольких – протоптанная мною тропинка, помятые кусты, шипастая ветка с клочком чего-то подозрительно пепельного. Ё-моё!.. Я ощупала юбку – так и есть, дырка. Хижина с разных ракурсов снаружи и внутри, вид на каждую оскаленную морду на стене, крупно – на медвежью шкуру. Лестница сверху донизу, разбитый ночник у стены. Ну, пусть счет выставит! Лифт, каждый метр коридора, мое лицо за стеклом, во весь монитор… Записи с камер были четкими, в углу в обратную сторону отщелкивали таймеры, неотвратимо приближая… Что? Стекло странно запотело, капли набухли, задрожали и потекли багровыми слезами. Я отскочила, в затылок дохнуло холодом. Нашелся… Теперь бы запасную жизнь, а лучше две. Нацепить глупую улыбку, медленно повернуться.

– Так и не дошло, что тебе тут не рады? – спросил Базиль хмуро.

– Мне надо, – сказала я тем тоном, в котором никак не заподозришь наглость, только дурость.

– Тебе постоянно что-то надо.

– Я ненадолго.

– Это точно.

Стекло звучно треснуло, камеры разом зарябили. Откуда-то снизу засочился дым ядовитого зеленого цвета.

– Между прочим, – протянула я обиженно, – сами же меня послали вашу проблему решать.

– Погорячились, – насмешка во взгляде читалась даже сквозь фирменный прищур. – На редкость идиотская идея. Что ты сделаешь-то? Может, эта дрянь в Африке, в племени людоедов. Среди пиратов в Сомали. Или оленей гоняет на Крайнем Севере.

По окну угрожающими узорами ползли глубокие трещины, дым лизал щупальцами пол. На потолке замигали красным лампочки, как при тревоге. Хреново. Его мир – его правила, защиты у меня нет, хоть сто раз убеждай себя в нереальности происходящего.

– Не знаю, кого и где она гоняет, – улыбнулась я, добавив в голос немного интеллекта, – но целый год поймать не можете, видимо, помогает кто-то. А одна организация, которая вас сильно любит, внезапно окопалась в России. Совпадение?

Базиль изогнул густую бровь, отчетливо мелькнула заинтересованность. Стекло каким-то чудом удерживалось в раме, дым клубился на месте.

– Все та же? – осведомился он.

– Да, – кивнула я, стараясь не коситься на чертово окно. – В этот раз уверены, что справятся с вами. Что у тебя с ними тогда произошло?

Базиль хмыкнул, развернулся. И зашагал прочь по коридору. Я умоляюще выдохнула в удаляющуюся спину:

– Ну, Баз…

– Бесконечность не предел, – ехидно отозвался он.

О как! Пять тысяч лет птеродактилю, а мультик знает. Впрочем, поглощая в ловушках сознания без остатка, можно многое узнать из чужих воспоминаний. А уж этот дотошный, все вывернет и вытащит.

– Особое приглашение нужно? – донеслось из-за угла.

Нет-нет, уже бегу. Подальше от этой ядовитой фигни, что трется об окно.